Страницы: 385–462
В публикации Г.Ф. Коробковой и М.Д. Джуракулова представлены результаты комплексного исследования верхнего культурного слоя Самаркандской стоянки. Этот памятник является ключевым для верхнего палеолита Центральной Азии. С 1939 г., когда Н.Г. Харламов обнаружил эту стоянку, он является предметом интенсивного изучения археологов, геологов, палеонтологов, палинологов и др. У истоков изучения памятника стоял М.В. Воеводский, дальнейшие исследования связаны с именем Д.Н. Льва, проводившего тут раскопки с 1958 по 1967 гг. В результате его исследований были опубликованы результаты раскопок и интерпретация их культурной и хронологической принадлежности. Многослойность памятника, обилие и своеобразие его материалов делают его ключевым для Центральной Азии и прилегающих регионов.
По мнению геологов, концентрация находок наблюдается на трёх (местами четырех уровнях), связанных с максимальным заселением стоянки, приуроченных к нижней террасе (Несмеянов 1980). На нижней террасе раскопками вскрыта площадь 800 кв. м. В результате следующих раскопок в 1967 – 1972 гг. под руководством М.Д. Джуракулова и Е.Н. Амарцевой был зафиксирован более древний горизонт, связанный с отложениями с верхних террас.
Своеобразие индустрии Самаркандской стоянки проявляется в наборе грубых архаических мустьерских черт предыдущей эпохи, обновленных инновационными элементами верхнепалеолитической техники. Наряду с галечным наборм изделий (чопперы, чоппинги, боковые скребки, топоры, дисковидные и леваллуазские нуклеусы) были обнаружены резцы, выемчатые орудия, стамески, микроскребки (круговые и концевые), долото, миниатюрные ядрища и другие находки.
Всё это породило различные мнения о возрасте и интерпретации памятника. Некоторые исследователи (Д.Н. Лев, П.П. Ефименко, П.И. Борисковские и др.) датируют Самаркандскую стоянку 40 тыс. лет назад. Другие (В.А. Ранов, С.А. Несмеянов, Г.Ф. Коробкова) относят её ко второй половине верхнего палеолита, около 20 тыс. лет назад. Последние раскопки верхней террасы позволили внести некоторые уточнения в датировку и интерпретацию памятника. Прежде всего, в нижнем слое верхней террасы были обнаружены самые ранние материалы. Они не многочисленны, но нам приходится довольствоваться и этим, так как новые работы на памятнике не возможны на данный момент. Во-вторых, две террасы стоянки являются разновозрастными. Сначала поселение было на верхней террасе (уровень нижнего горизонта), а затем на нижней и верхних уровнях верхней. В-третьих, на памятнике методами трасологии было зафиксировано стабильное, процветающее производство – расщепление камня и производство каменных орудий, обработка принесённой с охоты добычи, выделка кож и деревообработка. Высокая доля орудий (25, 8%), а так же следы их активного износа позволяют рассматривать Самаркандскую стоянку как базовый лагерь охотников полупустынь и степей на дикую лошадь, плейстоценового осла, первобытного тура. Изобилие сырья отражалось на расточительном подходе к расщеплению камня и производству орудий.
Убеждённость некоторых учёных в сходстве Самаркандской стоянки с памятниками Мальтинско-Буретской культуры, а также с некоторыми памятниками бассейна Енисей не обоснована. Эти сходства можно объяснить за счет конвергентных явлений эпохального и регионального типа, которые носили общий характер в верхнем палеолите. К тому же нельзя не учитывать того обстоятельства, что все сравниваемые памятники относятся к единому азиатско-сибирскому кругу культур со своей особой линией развития.