Профессор
Лев Клейн

Речь Л. С. Клейна при вручении диплома и мантии доктора Honoris Causa Высшей антропологической школы

Присвоение мне вашим Советом степени honoris causa я воспринимаю как великую честь. То, что ваша школа молода, не умаляет этой чести. Академия Платона просуществовала 900 лет, но теперь ясно, что наиболее интересны для науки её первые деятели и дела, хотя тогда, при первых шагах, никто этого не подозревал.

Ваша школа заняла видное место в молдавской системе образования и, вероятно, является наиболее интересным вузом Молдовы. Выпускаемый вами археологический журнал с самого основания стал ведущим, главным и лучшим археологическим журналом на всём постсоветском пространстве, оттеснив с первого места «Российскую археологию», выпускаемую более полувека в Москве, и петербургские «Археологические вести». Я читал лекции в ведущих университетах мира и, не покривив душой, могу сказать, что в этой аудитории я нахожу уровень, вполне сравнимый со студенческой аудиторией других столиц, если не выше. А энергию, энтузиазм и готовность к работе явно выше.

Вот уже второй раз я приезжаю сюда с лекциями по истории антропологических идей.
Обозначив предмет занятий как историю антропологии или антропологических учении, идей или антропологической мысли, мы сразу же натыкаемся на чрезвычайную неопределённость термина «антропология».

В СССР им принято было называть только физическую антропологию – науку о расах и происхождении человека. Впрочем, у нас издавна признали и немецкую традицию философской антропологии – учении о месте и роли человека в мире. Есть и книги по истории философского антропологизма.

В англосаксонском регионе под антропологией понимают целый комплекс наук, нацеленных на изучение человека с разных сторон. Сюда включаются физическая антропология, культурная и социальная антропология, этнология с этнографией, психология, теоретическая лингвистика, преистория или преисторическая археология. Поскольку первая из входящих сюда отраслей тесно связана с биологией, а последние – с лингвистикой и историей, то охватить все их единым курсом невозможно без практического превращения его в описание науки вообще. Тем более, если подключить сюда ещё и философскую антропологию.

При нынешней специализации и объёме знаний одному человеку практически невозможно охватить все эти отрасли.

Если даже сузить круг до культурной или социальной антропологии, то и тут не всё ясно. Нелегко установить различны ли социальная и культурная антропология или тождественны (то есть просто в США предпочитают называть эту отрасль культурной, а в Англии – социальной, а по сути речь идёт о социо-культурной антропологии).

Если эти дисциплины тождественны, составляя социо-культурную антропологию, то традиционно примерно тем же, что сводится к этой дисциплине на Ззападе, в России занимаются этнография и этнология, вдобавок понимаемые то как одно и то же, то как разные дисциплины (описательная и объяснительная). Да и на Западе термин «этнология» употребителен, и обозначаемая им наука мало отличается от социо-культурной антропологии.

Примерно об одном и том же пишут те, кто называют свою дисциплину этнологией или этнографией, и те, кто считают себя специалистом по культурной антропологии.
Если же социальная и культурная антропология различны, то очень трудно отделить первую от культурологии, а вторую – от социологии.

По одной точке зрения, отличие этих отраслей антропологии от таких отраслей наук, как культурология и социология, состоит в том, что антропологические дисциплины по традиции сосредоточены на изучении колониальных и отсталых народов, а те науки – современных цивилизованных обществ. По другой точке зрения, которой придерживаюсь я, модель для понимания представляет физическая антропология, в предмете которой нет никаких неясностей. Как и анатомия с физиологией, она изучает человеческое тело, но отличается от анатомии и физиологии тем, что те изучают норму в противоположность патологии, а антропология изучает вариативность человечества, множественность форм.

Подобно этому можно понять и отличие социо-культурной антропологии от культурологии, социологии, да и этнологии. Они изучают норму, а социо-культурная антропология изучает вариативность культуры, общества и этноса. В этом смысле она очень близка (если не тождественна) сравнительной культурологии, социологии и этнологии.

Такое понимание раздвигает кругозор и расширяет классификационные схемы антрополога на современные формы. В известном смысле эта наука релятивистская по своей природе. Но и традиционная точка зрения имеет вес, да и смысл: ведь она входит как часть в сравнительную науку, придавая ей эволюционную глубину.

Из этого понимания надо исходить при построении антропологического образования. Коль скоро антропология – сравнительная наука, ясно, что базу для неё должно составить множество языков и культур. Антрополог – это, прежде всего, полиглот и интернационалист. Владение языками даёт ему не только возможность свободно освоить обширную литературу, но и позволяет лучше понять разнообразие ментальностей.

Коль скоро антропология охватывает биологические аспекты изучения человечества, она должна владеть англоязычным понятием science – то есть строгими методами, математическими в своей основе. Одно из последних открытий в антропологии – карты распределения генетических структур в популяциях мира, позволяющие реконструировать древние миграции. Эти карты составлены на основе математической обработки множества анализов ДНК. Да и социология, если ее рассматривать как сравнительную социологию, принадлежит к тому же циклу наук. Дополнительную строгость вносят технические средства современной науки – компьютеры с их сугубо логическим языком. И компьютерное дело, и основы логики и математики образуют устои антропологического образования.

Однако в антропологии есть и гуманитарный аспект. Он связан, во-первых, с тем, что антропология изучает не только социум, но и культуру, не только её общие законы, но и конкретные проявления, а они уникальны. Уникальные явления трудно сравнить иначе, чем оценочно, с точки зрения личных и коллективных духовных ценностей, намерений, целей. Но гуманитарный подход не означает расплывчатости и произвольности решений. В проблемах антропологии её исходный релятивизм невозможно решать математическими методами, но и упование только на интуицию не годится. Чтобы гуманитарный аспект антропологии был научным, он требует серьёзных размышлений над критериями и определение исходных принципов. Требует ответственного выбора.

Поэтому в антропологическом образовании видное место должны занять предметы, вырабатывающие широту кругозора, самостоятельность суждений и интеллигентное отношение к ценностям. Это литература, искусство, их критика и история человеческой мысли. Это участие в общественных движениях страны и мира, в социальной и культурной практике.

Наконец, в антропологии есть ещё один аспект. Будучи наукой сравнительной и релятивистской, она, естественно, связана с изучением развития, прогресса, эволюции, а, стало быть, истории. Историческая антропология – это французская и русская традиция. Интересуясь уникальными явлениями, такая антропология видит в истории ключ к их оценке. Историю она воспринимает в её наиболее развёрнутом и протяженном виде – с самых её истоков. Это аспект, который обслуживается археологией и этнографией – аспект, которому археология придаёт фундированность, а этнография – жизненность.

В подходе антрополога к истории есть и другая сторона, более профессиональная. Невозможно стать хорошим антропологом-исследователем без должного ознакомления со всем богатством идей, теорий, методов и фактов, накопленных прежними и нынешними поколениями антропологов. Только освоив их, можно осмысленно двигаться вперёд. Я знаю деятелей культуры, которые оправдывают своё невежество нежеланием читать, чтобы не попасть под чужое воздействие и не утратить свежесть взгляда. А разговаривать они не боятся? Они же всё время под воздействием. Вопрос только – под чьим. Процесс социализации и энкультурации неизбежен, и антропологическое образование – его завершающая часть. Та, которая не для всех.
Те, кто её успешно прошли, становятся специалистами по сравнительному изучению народов и культур. Их знания должны быть востребованы в сфере межкультурных и международных отношений. Не дипломатии – отношений между властями, а именно отношений между народами – контактов и взаимодействий. А также в сфере изучения собственного народа, его места среди других, его связей, состава, характера и перспектив. На постсоветском пространстве, где в рамках новых суверенных государств конституируются из разнородных популяций самостоятельные народы, когда старые связи разрушены, а новые не устоялись, это очень злободневная наука и очень нужная специальность. Да, пока ещё непривычно иметь в штате государственных учреждений и крупных фирм антрополога, но ведь недавно ещё никто не думал нанимать социологов. В Америке количество антропологов за последние десятилетия выросло в десятки раз. Вырастет и у нас. Антропологические отделения есть там в каждом университете. Ваша школа – росток будущего.

И я рад, что причастен к его культивации. Стараюсь по мере сил его поливать.